(Продолжение)

II.

Начну с того, каким образом судьба связала меня с друзьями-товарищами по экипажам Минакова и Симакова. Осенью 1940 года я – старший лейтенант, штурман 1-й эскадрилии 140-го авиационного полка, дислоцировавшегося на аэродроме Сеща, оснащённого самолётами «СБ» – был послан в город Полтаву на известные в то время, высоко котирующиеся в стране Полтавские курсы усовершенствования штурманов (сокращённо – ПАКУ). Расстался я с полком и моими друзьями по полку товарищами Нырковым, Салатой, Сливко и другими навсегда, так как вернуться обратно в часть не смог, помешало этому роковое четвёртое воскресенье июня 1941 года, заставшее меня среди слушателей ПАКУ. Курсами тогда командовал известный на всю страну человек – Герой Советского Союза Г.М.Прокофьев, удостоенный высокого звания в 1937 году за ратные дела в Испании при исполнении своего интернационального долга.
Обстановку, сложившуюяся на Полтавских курсах в первые дни Великой Отечественной войны, достаточно подробно воссоздал С.Ф.Ушаков в своей книге «В интересах всех фронтов». Ежедневно с курсов откомандировывались в свои части всё больше и больше штурманов.
Я с нетерпением ждал и своего часа отъезда в свой 140-й авиационный полк. Однако в конце июня (кажется, 26.06.1941) начальство курсов собрало всех оставшихся штурманов, усадили (в качестве пассажиров) в самолёты «ТБ-3» и доставили нас в Воронеж, на заводской аэродром. На аэродромном построении был объявлен приказ нового командира 240-го особого авиационного полка полковника Николая Ивановича Новодранова. Согласно приказа, я был включён в состав экипажа Николая Петровича Минакова. Стрелком-радистом у нас стал Павел Петрович Силин, стрелком – Георгий Дмитриевич Сельвиди. Оба они были специалистами срочной службы, которым осенью 1941 года надлежало бы демобилизоваться из армии. Оба они прекрасно владели материальной частью (стрелковым оружием и радиостанцией) самолёта. Были не очень высокие, но хорошо, ладно и крепко сложенные, целеустремлённые, хорошие помощники у командира и штурмана экипажа. После построения все разошлись по своим самолётам, чтобы там каждому из нас поближе познакомиться друг с другом и осмотреть, пощупать, полазить по новой машине, на которой предстояло выполнять боевые задания.
На память приходят подробности этой встречи. Могу твёрдо утверждать, что подобной теплоты, искренности, взаимопонимания я ещё в своей жизни никогда до и после (во время знакомства с людьми) не ощущал. Безусловно, на саму встречу оказывали влияние условия, создавшиеся в стране в первые дни войны. И, невзирая на то, что эти встреча и знакомство продолжались недолго, однако, они как-то естественно сблизили каждого и сделали на всю жизнь нас друзьями, словно наша дружба длилась с давних пор. Начался период освоения самолёта «Ер-2» на земле и в воздухе с одновременным его приёмом у авиационного завода.
В одном из таких полётов я полностью убедился, что судьба связала меня с прекрасно знающими авиаторами, особенно – со способным командиром экипажа. Чего только не проделывал на «Ерушке» (так ласково мы называли тогда детище молодого конструктора Ермолаева) Коля Минаков! Как с игрушкой обращался он с многотонным самолётом на разных его режимах и положениях в воздухе. Помню, Коля Минаков ввёл самолёт в пикирование на высоте 5.000 метров. Скорость самолёта неимоверно быстро нарастала, на приборе мелькали цифры 300, 400, 500, 600, 700, 800, 900 километров в час. Казалось, что вот-вот самолёт развалится. Однако этого не случилось, всё обошлось хорошо. Самолёт выдержал для него предельные нагрузки. Когда мы вышли из машины, начали обсуждать итоги полёта, я услышал голос Коли: торжествуя, с пафосом, свойственным молодому человеку, он сказал – «На этой машине легко и прекрасно летать и воевать, думаю, тоже!». К сожалению, дальнейшая наша боевая работа в течении всего трёх первых месяцев войны оказалась для всех нас во много крат сложнее, труднее, трагичнее, особенно – при выполнении дневного боевого вылета 7 октября 1941 года.
Я говорил выше о том, что на Московском направлении противник рвался к столице нашей Родины, обстановка здесь ежечасно становилась для наших войск всё хуже и хуже. Командованием предпринимались меры противодействовать натиску врага, остановить его. В этих целях была задействована вся авиация, в том числе – и дальнебомбардировочная. Наш 420-й полк особого назначения получил приказ бомбить и расстреливать войска противника, его танки, мото-механизированные части юго-западнее Юхнова, а так же на шоссе Юхнов – Чипляево. Нам, экипажам цели разрешалось выбирать самостоятельно, инициатива предоставлялась полная. Полёт не обеспечивался истребительным прикрытием.
Позволю себе остановиться (по возможности – кратко) на этом, последнем для нашего экипажа, роковом вылете. День 7 октября 1941 года оказался в районе полётов в навигационном отношении хорошим. Выдался не по-осеннему ясный, хороший – как в районе цели, так и в районе аэродрома – денёк. Мы понимали, что особых трудностей в обнаружении цели, её поражения у нас не будет, кроме вопроса преодоления противовоздушной обороны противника. Однако, особого тревожного чувства мы не испытывали. Мы надеялись на благополучный исход боевого вылета. Без этой надежды, скажем прямо, идти в бой нельзя.
К 12.00 наш «Ер-2» был готов к вылету: полностью заправлен необходимым горючим, снаряжен бомбами «ФАБ-100» (для несведущих – 100-килограмовая бомба фугасного действия) и комплектом боеприпасов для стрелкового оружия. За 15 минут до вылета Николай Минаков, я, стрелок-радист Павел Савин, стрелок Георгий Сельвиди заняли в самолёте свои места и в рассчётное время взлетели, сделали круг над аэродромом и легли на маршрут, ведущий нас к цели. Перед нами открылась панорама страшная, удручающая, которую трудно описать. Куда не посмотришь – вперёд, влево и вправо – всюду горели наши города, посёлки, деревни. Всплески разрывов бомб, снарядов, следы трассирующих пуль пулемётной и другой стрельбы свидетельствовали об идущих упорных на земле боях. Шоссейные дороги, а также дороги низшего класса были запружены идущими навстречу друг другу войсками и боевой техникой Красной Армии и противника.
Через час с небольшим после взлёта мы оказались в районе цели. По шоссе, с юго-запада упираясь в Юхнов, стояли в колонне из-за образовавшейся пробки танки, другая боевая техника вперемешку с пехотой, вытянувшейся не менее, чем на 10 – 15 километров. Мы своим прилётом в стан врага почему-то их не всполошили. Как нам показалось, их беспечность сейчас можно было бы объяснить тем, что они могли наш самолёт принять за свой (силуэт «Ер-2» был похож на внешний вид одного из немецких бомбардировщиков). К тому же первые их успехи на фронтах вскружили гитлеровцам голову. Они не могли и подумать, даже поверить, что советские авиаторы решатся и на полёт в их тыл без истребительного прикрытия, и наносить бомбовые удары. И только после того, как по приказу Минакова я успешно отбомбился, а Савин и Сельвиди отстрелялись из своего оружия (пулемётов), мы заметили, что в колонне начались поспешные перестроения. С земли противник открыл огонь из разнокалиберного оружия своей системы противовоздушной обороны, однако поразить экипаж им не удалось. Удачно маневрируя, Минаков сумел выйти в этой дуэли победителем.
У нашего экипажа настал этап полёта, который можно назвать возвращением на свой аэродром после выполнения боевого задания. В этой связи Минаков, согласно моим расчётам, развернул самолёт на заданный курс, и на этом курсе мы продержались в полёте не более 10 минут, испытывая удовлетворение от того, что хорошо отбомбились и отстрелялись по цели. Восторженное состояние в экипаже сменилось волнением и тревогой после того, как стрелок-радист Савин доложил Минакову: «Командир, слева сзади нас догоняет звено «Мессершмиттов-109», расстояние до них – около километра, готовлюсь к отражению атаки!». Завязался неравный скоротечный воздушный бой, в результате которого на самолёте возник пожар (загорелся левый мотор). Я и стрелок-радист Савин были тяжело ранены: у Савина крупный осколок остановился между грудной клеткой и лёгким, у меня были перебиты обе ноги, в бёдрах застряло много мелких и крупных осколков.
Два вражеских истребителя, видимо, почувствовали, что наш экипаж им сопротивления больше оказать не сможет, и пристроились к нашему самолёту вплотную и в таком положении сопровождали нас 15 – 20 секунд. Я глянул в их сторону и увидел, как на меня смотрят две пары глаз гитлеровских стервятников. Их выражение было настолько злорадно-торжествующим, что накрепко врезалось мне в память. Кажется, что сейчас, спустя 45 лет после случившегося, я бы смог выделить их из толпы, будь они в ней, только по их глазам.
В экипаже создалась ситуация, при которой Минаков принял единственно правильное решение – посадить самолёт на фюзеляж (не выпуская шасси) на первую попавшуюся по курсу полёта пригодную для этого площадку. В шлемофонах раздался знакомый голос командира: «Произвожу посадку на «брюхо», будьте внимательны и осторожны!».
Не прошло и пяти минут, как машина плавно коснулась земли, нехотя проползла несколько метров и остановилась.
К горящему самолёту быстро сбежались мальчишки и уже немолодые женщины с окраины деревни, у которой приземлился самолёт. С их помощью Минаков и Сельвиди вытащили меня и Савина из горящего самолёта, совершенно ослабевших и беспомощных, оттащили нас подальше от разбушевавшегося пламени.
Спустя несколько секунд раздался оглушительный взрыв на самолёте. В разные стороны от него полетели отдельные его обломки.
Вдруг все услышали возглас Сельвиди: «Командир, смотрите – там внизу немецкий танк!». Все обернулись в указанную стрелком сторону и увидали, как на удалении от нас (на расстоянии не более 2 км) двигался в нашем направлении по сильно пересечённой местности танк, на котором отчётливо выделялся крестообразный знак.
Немцев на этой земле ещё не было. Все всполошились. Наступила гробовая тишина. Спустя минуту раздался властный голос Минакова: «Сельвиди, с помощью женщин наложи жгуты Грише и Павлу, попытайтесь остановить у них кровотечение!». Затем, обращаясь к пожилой женщине, он сказал: «Прошу Вас: сделайте всё возможное, доставьте телегу, запряжённую лошадью! Умоляю – сделайте это, торопитесь, торопитесь!».
Словно по мановению волшебной палочки тут же нашлись жгуты, бинты, йод и другие медикаменты, а спустя не более 5 минут была готова телега с запряжённой в неё вороной лошадью. Нас, раненых, ослабевших, беспомощных уложили на днище телеги, устланное аккуратно соломой.
Мы с тревогой на душе, пожеланиями взаимного добра и благополучия тепло распрощались с женщинами и ребятишками. В обстановке спешки, общего беспокойства и тревоги (а, возможно – и растерянности), мы не обменялись с нашими спасителями своими адресами и именами. Не спросили мы у них и названия их деревни. Каждый из нас выполнял свой долг. Они помогали нам, советским авиаторам избавиться от тяжёлых последствий встречи с гитлеровским танком, рискуя заведомо многим. Мы же, предпринимая меры к тому, чтобы свести возможность этой встречи к нулю, двинулись в путь в направлении леса по просёлочной дороге, которая должна была привести нас в город Боровск, расположенный от этого места километрах в 20 – 25-ти. Впереди телеги шагал бодро белобрысый, босоногий парнишка лет десяти – двенадцати. Звали его не то Сергеем, не то Андреем. Он вызвался проводить нас до леса. Мальчишка дошёл до леса, остановился и, уверенным жестом указав на нужную дорогу, сказал – «Дяденьки, держитесь этой, хорошо наезженной колеи, не сворачивайте с неё, особенно вправо. До свидания!» – , помахал нам несколько раз рукой, резко развернулся и побежал обратно, исчезнув за перелеском из поля зрения так же быстро, каким было и его неожиданное, внезапное появление перед телегой в начале пути. Сердце крепко сжалось, заныло. Мысли безудержно в голове бродили, сменяя одна другую. Стало ещё тяжелее и труднее.
В город Боровск мы прибыли под утро следующего дня (08.10.1941), после 20-часовой, предельно медленной езды, сопровождаемой частыми и долгими остановками. Вынуждали их делать Савин и я. Дела наши были настолько плохи, что во имя избавления от страданий мы приставали к Минакову с просьбой оставить нас в любой хате, попадавшейся в лесу. Однако, он категорически отказывался удовлетворить наши просьбы. К счастью, Николай Петрович оказался в своих действиях совершенно правым.
В Боровске, расположенном от Москвы на юго-западе в 100 километрах, располагался Штаб 4-й армии. Савину и мне казалось, что уж теперь настало время нашего избавления от мук, связанных с ранениями.
Всё оказалось совсем не так. В Штабе Минакова заставили отвезти нас на той же телеге в полевой госпиталь, расположенный в пригородном доме отдыха. Там нас приняли не очень радушно. Госпиталь был изрядно переполнен тяжелоранеными воинами. На операционные столы мы смогли попасть – не по вине персонала – лишь к исходу дня.
В госпиталь всё больше и больше прибывало искалеченных солдат и командиров. Вокруг – стоны, крики, боль собственных ран не давали возможности сомкнуть глаза, «прикорнуть», как говорят, на минутку, хотя спать хотелось очень. А тут ещё поползли по госпиталю слухи, что немцы вот-вот должны захватить Боровск. Чувствовалось это и в поведении медицинского персонала, который необычно нервничал, основательно тревожился. Многие из них ходили с опухшими от слёз глазами. В голову лезли мысли, которые были по своему содержанию далеко не успокаивающими. Так всё продолжалось для нас в этом, прифронтовом госпитале до полуночи. Слышу, как кто-то меня тормошит. Я невольно, по привычке посмотрел на часы (они показывали 23.35), а затем обернулся. У койки стояли Минаков, Сельвиди и ещё два неизвестных нам воина с носилками. Мы тепло с Колей и Жорой расцеловались. Сообщение Минакова нас очень обрадовало. Он сказал: «Друзья! Собирайтесь в дорогу! По договорённости с начальником и медиками я получил разрешение отвезти вас в Москву! Для этого в моё распоряжение выделена полуторка» (так называли в те годы нашу прославленную, полуторатонную по грузоподъёмности автомашину).
Его сообщение нас так поразило, что оба мы впали в какое-то необъяснимое, шоковое состояние. Под горло подкатывались удушающие комки, на глаза проявились слёзы. Не сговариваясь, одновременно мы воскликнули: «Мы спасены!».
Уже потом, по дороге в Московский госпиталь имени Склифосовского, куда нас вёз на полуторке Минаков, меня, лежащего в кузове с Савиным и другими ранеными бойцами (их было около 16 человек), вдруг осенила тогда мысль, которая неотступно всегда жила и продолжает жить со мной. Все мы в вечном, неоплатном долгу перед такими, как Николай Петрович Минаков и Георгий Дмитриевич Сельвиди, беспредельно любивших свой народ и Отчизну. Не будь их тогда у нас, нам бы победа далась значительно труднее, наши потери бы в годы войны оказались неимоверно большими. Такими людьми, как Минаков и Сельвиди, в то трагическое и славное время была спасена жизнь многим миллионам наших соотечественников. Эту мысль удачно, ёмко и поразительно точно выразил наш гениальный поэт Твардовский всего в одной строфе:
«У лётчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть:
Врага уничтожить – большая заслуга,
Но друга спасти – это высшая честь».
Судьба отнеслась по-разному к моим друзьям по экипажу. Не дожил до Дня Победы Георгий Дмитриевич Сельвиди. Он погиб при выполнении своего 76-го вылета на аэродроме Сеща 13 августа 1942 года, похоронили его в Монино. Погиб на 36-м вылете мой стрелок по экипажу Симакова Карпенко Василий Иванович, которого мы похоронили в деревне Туношна Ярославской области. Не знаю достоверно, что стало с Дмитрием Савиным. Оба моих командира – Николай Петрович Минаков и Иван Николаевич Симаков – успешно закончили Великую Отечественную войну, затем не менее успешно продолжали летать командирами в Гражданском Воздушном Флоте, оба награждены правительственными наградами за их вклад в разгром гитлеровской Германии, а Иван Николаевич Симаков был ещё удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Сходна их судьба и в том, что не дожили они до преклонного возраста, умерли от тяжёлых недугов: Иван Николаевич Симаков – в 1953 году, Николай Петрович Минаков – в 1984 году. Оба захоронены в Москве. 
Мне досталась относительно счастливая судьба – хотя бы потому, что в 75 лет могу писать вам, наследникам Минакова о моих друзьях-товарищах по экипажу.

С глубоким уважением – всегда ваш Г.И.Миневич

(Продолжение следует)

2025 © К.Б.Стрельбицкий


« ДАЛЬНИКИ » ,  ПОГИБШИЕ  ДАЛЕКО  ОТ  ФРОНТА ...
(Военнослужащие 2-й высшей школы штурманов и лётчиков Авиации Дальнего Действия, погибшие в авиационных катастрофах, в период её нахождения в эвакуации в Мары в 1942 – 1943 годах)


В период нахождения 2-й высшей школы штурманов и лётчиков Авиации Дальнего Действия в эвакуации из Иваново в городе Мары одноимённой области Туркменской ССР в авиационных катастрофах там погибли следующие её военнослужащие:

06.04.1942
В результате авиационной катастрофы погибли члены учебного  экипажа:
слушатель-пилот младший лейтенант Пьянов Иван Егорович,
воздушный стрелок-радист сержант Правилов Иван Степанович.

12.09.1942
В результате авиационной катастрофы погиб воздушный стрелок-радист сержант Дудник Владимир Иосифович.

12.10.1942
В результате авиационной катастрофы погиб слушатель-пилот лейтенант Романов Иван Александрович.

15.01.1943
 В результате авиационной катастрофы погибли все члены учебного  экипажа:
слушатель-пилот сержант Платенов Василий Иванович,
слушатель-штурман сержант Дирин Иван Георгиевич,
воздушный стрелок-радист сержант Калмыков Фёдор Семёнович.

04.03.1943
 В результате авиационной катастрофы погиб воздушный стрелок-радист младший сержант Басов Сергей Васильевич.

15.04.1943
  В результате авиационной катастрофы погибли все члены учебного  экипажа:
слушатель-пилот сержант Савельев Николай Николаевич, 
слушатель-штурман сержант Супонин Борис Иосифович,
воздушный стрелок-радист младший сержант Семёнов Леонид Георгиевич.
 
07.07.1943
В результате авиационной катастрофы погибли:
лётчик-инструктор лейтенант Великий Пётр Николаевич,
слушатель-пилот младший лейтенант Бумажкин Александр Яковлевич,
воздушный стрелок-радист младший сержант Надеждин Пётр Петрович.

19.07.1943
В результате авиационной катастрофы погиб воздушный стрелок-радист младший сержант Шамаев Фёдор Мартынович.

15.08.1943
В результате авиационной катастрофы погибли:
слушатель-пилот сержант Ожогин Павел Николаевич,
воздушный стрелок-радист младший сержант Терентьев Александр Александрович.

21.08.1943
 В результате авиационной катастрофы погиб слушатель-штурман сержант Купряшин Александр Константинович.

15.09.1943
В результате авиационной катастрофы погибли:
слушатель-пилот сержант Солодовников Алексей Фёдорович,
слушатель-штурман сержант Игнатенко Андрей Саввич.

19.09.1943
 В результате авиационной катастрофы погибли все члены учебного  экипажа:
слушатель-пилот младший лейтенант Яшков Александр Матвеевич,
слушатель-штурман старший сержант Сосин Николай Степанович,
воздушный стрелок-радист сержант Жогов Николай  Дмитриевич.

26.09.1943
В результате авиационной катастрофы погибли:
слушатель-пилот младший лейтенант Макаров Степан Макарович,
воздушный стрелок-радист красноармеец Колеганов Борис Семёнович.

03.11.1943
 В результате авиационной катастрофы погибли:
лётчик-инструктор лейтенант Кузьмин Виктор Аркадьевич,
воздушный стрелок-радист младший сержант Ковалёв Фёдор Сергеевич.

07.12.1943
 В результате авиационной катастрофы погибли все члены учебного  экипажа:
слушатель-пилот младший лейтенант Хроменков Дмитрий Дмитриевич,
слушатель-штурман младший лейтенант Печерикин Борис Афанасьевич,
воздушный стрелок-радист красноармеец Сергеев Борис Егорович.

15.12.1943
В результате авиационной катастрофы при столкновении 2 самолётов в воздухе погибли члены их учебных экипажей:
первый экипаж – в полном составе –
слушатель-пилот сержант Губанов Василий Сергеевич,
слушатель-штурман сержант Ермаков Василий Михайлович,
воздушный стрелок-радист красноармеец Швецов Владимир Фёдорович,
из второго экипажа –
слушатель-пилот сержант Залевский Григорий Николаевич,
воздушный стрелок-радист младший сержант Захарченко Владимир Ильич.


Таким образом, всего в Мары в 1942 – 1943 годах в результате авиационных катастроф погибло 32 военнослужащих 2-й высшей школы штурманов и лётчиков Авиации Дальнего Действия, в том числе – 14 лиц её постоянного состава (из них – 2 инструктора и 12 воздушных стрелков-радистов) и 18 лиц – переменного (из них – 11 слушателей-пилотов и 7 слушателей-штурманов).
Все они были похоронены на Русском кладбище города Мары, но к настоящему времени ни одной из этих могил не сохранилось, как нет давно и самого того кладбища... Поэтому данный материал ныне является единственной памятью об этих 32 советских военных лётчиках...

(Продолжение)

I.

Насколько это возможно, я стараюсь ознакомиться со всеми новинками мемуарной литературы, где повествуется о вкладе Дальней Авиации в дело разгрома фашистской Германии. Среди такого характера литературы моё особое внимание привлекли воспоминания А.Е.Голованова «Дальняя бомбардировочная», опубликованные в журнале «Октябрь» в номерах 7 за 1965 год, 5 за 1970 год, 9 и 11 за 1971 год, 7 за 1972 год; Н.С.Скрыпко «По целям дальним и ближним»; С.Ф.Ушакова «В интересах всех фронтов»; А.И.Крылова «Дальними маршрутами», «По приказу Ставки», «Укрощение «Тайфуна» » и многих других авторов.
Взяться за перо меня заставила хорошая книга Дважды Героя Советского Союза Александра Игнатьевича Молодчего «В пылающем небе». Он же является автором книги «Самолёты уходят в ночь». Обе эти книги подробно описывают о Дальней Авиации, о людях, которые славили этот род войск. Я не собираюсь подвергнуть подробному анализу или критике книги уважаемого мной автора. Более того, я полностью согласен с краткой аннотацией на книгу «В пылающем небе», в котором на 1-м листе подчёркивается, что «с большой теплотой и любовью пишет автор о своих фронтовых товарищах, прошедших с ним большой и трудный путь войны».
Хотелось бы прокомментировать лишь одно место из этой книги. Дело в том, что автор на страницах 25 – 26 пишет о том, что положение на фронте осложнилось в связи с предпринятым фашистами в начале октября 1941 года новым наступлением на Москву. Нужно было любой ценой остановить врага. И не только остановить, но и отбросить, освободить родную землю. И далее он отмечает: «Полк нёс большие потери. Только за 2 дня – 6 и 7 октября – на базу не вернулись экипажи Брусницина, Клименко, Минакова, Кондратина... Долго мы ходили по аэродрому, ожидая, не появятся ли на горизонте знакомые очертания самолёта. Но время шло, никто не возвращался». Затем в книге прослеживается судьба невернувшихся, но вот что сталось с экипажем Минакова, автор почему-то умолчал. И мне, штурману Николая Петровича Минакова, участвовавшему в этом, полном драматизма боевом вылете, хочется восполнить этот пробел! Что я и делаю. Итак, всё по порядку.   

(Продолжение следует)

Уважаемые коллеги!
Вашему вниманию предлагается текст военных воспоминаний штурмана Дальней Авиации полковника в отставке Григория Исааковича Миневича (1910 – после 1988). Под названием «Экипажное братство» они увидели свет в Виннице в 1988 году в местном «полусамиздате» в виде отдельной брошюры, не имевшей практически никаких выходных данных, почему реальный тогдашний тираж данного издания остаётся неизвестным. Зная судьбу на нынешней Украине любой литературы, изданной ранее на русском языке (где все эти книги массово изымаются из библиотек и тоннами отправляются в Западную Европу для переработки макулатуры, в том числе – и в военных целях), нужно с сожалением предполагать, что в самой Виннице ни одного экземпляра этой брошюры уже не сохранилось...
Но ещё в 2020 году фотокопии (правда – весьма низкого качества) со страниц этого издания выложил в одной из социальных сетей Рунета потомок бывшего однополчанина их автора. Несмотря на частичную «нечитаемость» этих фотокопий, автор нынешней публикации смог сначала вручную набрать с них полный текст этих воспоминаний, а затем и минимально отредактировать его с точки зрения грамматики и пунктуации русского языка (к сожалению, машинописный текст этих воспоминаний при выходе в свет в 1988 году не проходил не то что какого-либо редактирования, но даже и элементарно необходимой корректуры). При этом нами был бережно и полностью сохранены авторские текст и стиль этих воспоминаний, не были допущены абсолютно никакие купюры из их текста, написанного уже более 35 лет назад, в 1987 году. В нём нами для удобства чтения лишь были полностью «раскрыты» сложносокращённые слова и военные аббревиатуры.
Сегодняшнюю публикацию текста воспоминаний Г.И.Миневича «Экипажное братство» предваряет специально составленная нами для неё биографическая справка об их авторе.
С уважением – К.Б.Стрельбицкий

Миневич Григорий Исаакович
Родился 15.06.1912 (по официальным документам; фактически – 15.06.1910) в деревне Нагорные, ныне – Козенского сельского совета Мозырского района Гомельской области Республики Беларусь. Еврей. Член Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков) с 1943 года. Призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию 15.12.1932 Днепропетровским городским военным комиссариатом одноимённой области Украинской Советской Социалистической Республики. В 1935 году окончил Сумскую артиллерийскую школу. В 1937 году как старший лейтенант командир артиллерийской батареи стал слушателем 9-й (Харьковской) военной авиационной школы лётчиков и лётчиков-наблюдателей. С 1938 года служил в Военно-Воздушных Силах Красной Армии последовательно лётчиком-наблюдателем, штурманом авиационных звена и эскадрилии. В 1940 году как старший лейтенант штурман 1-й авиационной эскадрилии 140-го скоростного бомбардировочного авиационного полка стал слушателем Высших Полтавских авиационных курсов усовершенствования штурманов. С 26.06.1941 – штурман воздушного корабля Ер-2 420-го дальнебомбардировочного авиационного полка особого назначения, в составе экипажа которого совершил 14 боевых вылетов. В последнем из них, 07.10.1941 был тяжело ранен (ранее, 04.09.1941 получил лёгкое ранение), но после лечения в госпитале признан вновь годным к лётной службе и направлен в запасную авиационную бригаду для переучивания на воздушный корабль ДБ-3ф (Ил-4). С 12.08.1942 – последовательно штурман авиационного звена и начальник воздушной артиллерийской службы 455-й бомбардировочного авиационного полка. Всего в период 12.07. – 07.10.1941 и 22.08.1942 – 25.01.1945 совершил 129 боевых вылетов (из них 115 – ночью) с общим боевым налётом 529 часов. В дальнейшем служил в Управлениях 8-го и 19-го авиационных корпусов Авиации Дальнего Действия заместителем главного штурмана-главным инструктором по радионавигации. Участник Советско-японской войны 1945 года. Продолжал службу в Дальней Авиации до 02.08.1956, когда был уволен в запас в звании полковника с должности старшего штурмана Воздушной армии. По состоянию на 1988 год проживал в городе Винница одноимённой области Украинской Советской Социалистической Республики. Кавалер многочисленных государственных наград: 3 орденов Красного Знамени (награждён ими 19.11.1943, 21.08.1953 и 22.02.1955), 3 орденов Отечественной войны – I степени (06.04.1985) и II степени (31.12.1942, 30.09.1945), 2 орденов Красной Звезды (22.10.1941, 24.06.1948), медалей «За боевые заслуги» (03.11.1944), «За оборону Москвы» (01.05.1944), «За оборону Ленинграда» (22.12.1942), «За оборону Сталинграда» (22.12.1942), «За оборону Советского Заполярья» (05.12.1944), «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.» (09.05.1945), «За победу над Японией» (30.09.1945) и ряда юбилейных медалей.


«Никто не забыт, ничто не забыто!»

Г.И.Миневич

ЭКИПАЖНОЕ БРАТСТВО

Винница, 1988 год


Дорогие Валя, Таня, Толя!
Наконец-то я могу выполнить данное вам обещание. Высылаю вам свои воспоминания о самых дорогих и близких мне людях, в частности – о вашем муже и отце Николае Петровиче Минакове, а также об Иване Петровиче Симакове, их штурманах, стрелках-радистах и стрелках.
Николай Петрович Минаков и Иван Петрович Симаков были моими командирами по экипажу в годы Великой Отечественной войны. С ними я совершил за годы войны в частях Дальней Авиации 129 успешно выполненных боевых вылетов (из них 115 боевых вылетов произвёл ночью с Симаковым, остальные – с Минаковым днём). С ними я пережил в то время всё тяжёлое и трагическое, что выпало на долю нашего народа. 
Мы ничего не забыли. Хорошо помним труднейшие годы – 1941-й и 1942-й, когда нам пришлось в боях с сильным, коварным, вооружённым до зубов озверелым врагом оставлять дорогие нам города и сёла. Но мы не забыли, что мужество и героизм воинов на фронте, усилия трудящихся в тылу подарили нам и радость последующих лет войны – годы победные, которые венчали собой разгром и капитуляция врага, долгожданная Победа.
Два моих командира – Минаков и Симаков – были во многом разными, заметно отличающимися друг от друга. В то время как Николаю Петровичу к началу войны только исполнилось 25 лет, Ивану Николаевичу перевалило в это время за 35 лет. Первый был холостяком, по-ребячески озорным (в добром смысле), общительным, беззаботно-жизнерадостным, полным сил и энергии человеком, с красивой статной фигурой и лицом, на котором остались (не портя красоты) следы перенесённой – видимо, в детстве – оспы. Тогда, как второй – Иван Николаевич Симаков – имел семью, по характеру – сдержанный, немногословный, угловатый, казалось бы – спокойно-безразличный, с лицом, на котором нашла своё отражение его нелёгкая судьба.
И, невзирая на столь внешнюю несхожесть, их объединяло многое, и прежде всего – профессия лётчика. Их авторитет, как первоклассных пилотов, был общепризнанным. Они с успехом летали на самолётах многих конструкций, в любых метеорологических условиях, днём и ночью. Эти прекрасные профессиональные навыки они приобрели в Гражданском Воздушном Флоте, откуда прибыли на фронт по личной инициативе, добровольно. Их отличали от многих других отзывчивость и готовность прийти на помощь немедля нуждающимся в ней. Они бесконечно любили Родину, свой народ и ратными делами это доказали.
Выше я уже говорил о том, что из 129 боевых вылетов 115 мне пришлось сделать ночью с Симаковым, и часть остальных – с Минаковым. По этому поводу мне следует сказать вот что. Мне часто задавали и продолжают задавать один и тот же вопрос: «Скажите, товарищ Миневич, с каким из этих двух экипажей – Минакова или Симакова – Вам приходилось труднее, сложнее, опаснее при выполнении боевых заданий?».
Для ответа на столь непростой и неординарный вопрос мне приходилось своим собеседникам приводить много конкретных примеров из былой фронтовой деятельности. Сейчас я этого делать не стану и ограничусь лишь некоторыми наиболее существенными замечаниями. Следует подчеркнуть, что в ночных условиях, да ещё в сложных метеоусловиях было неимоверно трудно экипажам решать поставленные задачи на боевой вылет. Однако ещё сложнее было выполнить боевой приказ, особенно – в первые дни и месяцы войны, когда экипажам 420-го особого дальнебомбардировочного полка, в состав которого входил экипаж Минакова, приходилось идти в бой далеко за линию фронта при полном превосходстве противовоздушной обороны противника. В этих условиях вероятность быть сбитым в бою возрастала во много крат больше. По этой причине наши потери в это время были ощутимо большими.

(Продолжение следует)

КРАТКИЙ  КАТАЛОГ  ПАМЯТНЫХ  НАГРУДНЫХ  ЗНАКОВ  ВОИНСКИХ  ЧАСТЕЙ  УЗИНСКОГО  ГАРНИЗОНА


В данный каталог нами включены все известные памятные (юбилейные) нагрудные знаки всех воинских частей Узинского авиационного гарнизона. Каталог является кратким, так как не содержит полного фалеристического описания каждого включённого в него знака, а только его условное название и в скобках – указание на тексты и изображения конкретных самолётов на нём. Знаки перечисляются нами в соответствии с годами их чеканки:

1980 год – Памятный знак к 25-летию Войсковой части № 40433 (на аверсе – « XXV / 1955 – 1980 »; «Ту-95»)
1985 год – Памятный (юбилейный) знак к 30-летию Войсковой части № 10232 (на колодке – «30», на аверсе – «1955 / 1985; «Ту-95К»)
               – Памятный (юбилейный) знак к 30-летию Войсковой части № 40433 (на аверсе – « 1955 – 1985 / XXХ »; «Ту-95К»)
1995 год – Памятный (юбилейный) знак к 40-летию Войсковой части № 40433 (на аверсе – « 40 / рокiв / 40433 / вiйсковiй частинi»; «Ил-78»)
2020 год – Памятный знак к 65-летию Войсковой части № 10232 (на аверсе – «106 ТБАД / 1955 / 65»; «Ту-95МС»)
                 – 2 варианта памятного знака к 65-летию Войсковой части № 40433 (первый вариант: на аверсе – «65 лет / ТУ-95 / 409 ТБАП»; «Ту-95МС»; второй вариант: на аверсе – «65 лет / ИЛ-78 / 409 АПСЗ»; «Ил-78»)

Известны так же:
1990 год – Нагрудная памятная медаль к 35-летию Войсковой части № 27828 (на аверсе – «35 / Вч 278287 / г.Узин»),
2020 год – Нагрудная памятная медаль к 65-летию Войсковой части № 10232 (на аверсе – «106 ТБАД / 182 / 1006 / 406»),
а так же нагрудный знак в память о поступлении на вооружение Дальней Авиации в 1986 году первых самолётов-заправщиков Ил-78 (на аверсе – « Ил-78 / Ил-78М / 409 ТБАП Узин / Дальняя / Авиация / 1986 / »; Ил-78 и МиГ-29: на реверсе – «Первый полёт / Заслуженный / лётчик-испытатель / В.С.Белоусов / Ил-78 – 26.06.1983 / Ил-78М – 07.03.1987»).

9А54-1 - модернизированная боевая машина РСЗО 9К515 "Торнадо-С"
9П616М - система приводов боевой машины 9А54-1
9Я679 - укупорка ЗУР 9М37М

Электронная «Версия 2.0» – расширенная, исправленная и дополненная – сборника К.Б.Стрельбицкого «Из истории Серышевской дивизии Дальней Авиации (1956 – 1998)»
 
Содержание:
Вместо введения, или Фрагменты из воспоминаний о Серышево 1985 года будущего военного историка
Стрельбицкий К.Б. Хронологическая канва истории Серышевской дивизии Дальней Авиации (1956 – 1998)
Нестеров Г.Д.   Дорога в небо: воспоминания о службе в Серышево в 1957 – 1960 годах
Сторожук О.А.  Воспоминания о службе в Серышево в 1968 – 1970 годах
Тараканов А.И.  На Амурской земле (1969 – 1975 годы)
Стрельбицкий К.Б.  Авиапамятники Серышево / «Украинки»
Стрельбицкий К.Б.  Краткий каталог памятных нагрудных знаков 79-го ордена Красной Звезды тяжёлого бомбардировочного авиационного полка
Указатели. Алфавитный указатель типов самолётов и их модификаций, упоминаемых в тексте
 Перечень авиационных воинских частей и соединений, упоминаемых в тексте
Алфавитный указатель географических названий, упоминаемых в тексте
Алфавитный список имён военнослужащих 73-й тяжёлой бомбардировочной дивизии Дальней Авиации (1956 – 1998 годы), упоминаемых в тексте сборника
Об авторе-составителе.
 
Объём сборника – 97 страниц.
Размер электронной версии сборника – 206 килобайт.
Электронная версия сборника доступна для скачивания по ссылке –   https://disk.yandex.ru/i/xDnOLGsIjmK96Q
Автор-составитель разрешает её дальнейшее некоммерческое распространение и будет приветствовать его.
С уважением – К.Б.Стрельбицкий
 
 

Доплеровский измеритель вертолетный ДИВ-1. Инструкция по эксплуатации АВ1.380.004 ИЭ 1976. - 123 с.
черно-белый - pdf - 2,62 Мб
https://cloud.mail.ru/public/oHHJ/DE7vKPVPL
=
113 Авиа. Борт ИЗДЕЛИЯ

ДИВ-1. Доплеровский измеритель вертолетный ДИВ-1. Инструкция по эксплуатации АВ1.380.004 ИЭ. 1976 (pdf)2.62=Rado1 работа=10

Подогреватель моторный МПМ-85К. Руководство по эксплуатации Ф-0000-00 РЭ. 1986 - 29 с.
черно-белый - pdf - 636 кБ
https://cloud.mail.ru/public/Sa79/D14wAvNGM
=
114.3 Авиа. Назем Техника. ИЗДЕЛИЯ
МПМ-85К. Подогреватель моторный МПМ-85К. Руководство по эксплуатации Ф-0000-00 РЭ. 1986 (pdf)0.636=Rado1 работа=10

"ИЗ ПОЭМЫ А.А.ПАХОМОВСКОГО «409-Й ПОЛК»
(Из рукописи "ПОЛК, БЫВШИЙ ПЕРВЫМ ВО ВСЁМ (СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ 409-ГО ТЯЖЁЛОГО БОМБАРДИРОВОЧНОГО АВИАЦИОННОГО ПОЛКА / 409-ГО АВИАЦИОННОГО ПОЛКА САМОЛЁТОВ-ЗАПРАВЩИКОВ (АЭРОДРОМ УЗИН, 1955 – 2001 ГОДЫ) )" )
«... Ты будь истории достойный,
409-й полк!»

Наши внимательные читатели уже наверняка заметили, что каждую новую главу нашей книги (равно, как и всю эту работу в целом) предваряют в качестве эпиграфов некие стихотворные строки, под каждой из которых указано – «Из поэмы А.А.Пахомовского «409-й полк»». Все они были взяты нами из поэмы, которая была написана ветераном 409-го полка, бывшим начальником его Политотдела полковником в отставке Александром Александровичем Пахомовским. В первый раз она публично была зачитана самим её автором 31 мая 2005 года в городе Узине на митинге, посвящённом 50-летию части. В том же, 2005 году полный текст этой поэмы, в авторской редакции и без какого-либо названия был выложен в «узинской теме» на «Авиафоруме» в Интернете.
Автор данной работы, со всем уважением относясь к этому ветерану 409-го полка и к его поэтической деятельности, не мог не привести тот текст его поэмы – для её публикации здесь – в соответствие с минимальными нормами русского языка и стихосложения. Кроме того, из первоначального текста поэмы для данной публикации были исключены те её фрагменты, которые, по нашему мнению, не имели никакого отношения непосредственно к истории 409-го тбап, а были актуальны именно для времени её написания (2005 год) и понятны лишь только проживавшим тогда в Узине. Так же нами было дано условное название всей поэме – «409-й полк», у самого автора, повторимся, в принципе отсутствовавшее. При всём этом нами были максимально сохранены авторские стиль поэмы и лексика.
Итак – слово ветерану 409-го тбап А.А.Пахомовскому:

« ...Стоит как встарь, в полет готовый 409-й полк!
И техсостав, и связь, пилоты и штурмана собрались здесь –
Мы все летали здесь и жили, всем вам наши поклон и честь!
...
Давайте вспомним, как летали, как Харитонов полк создал:
55-й год, май месяц, формирование полка,
И в сентябре того же года полк начал ратные дела.
И полк летал, и люди жили, и вдруг стал строиться Узин.
...
А в марте, приняв самолеты в Самаре (Куйбышев тогда),
Пилоты все, как на полёты, ушли оттуда на парад.
Сам Секретарь и шах Ирана смотрели, как мы мощь куём,
И Жёлобов, и Плигин, Серба участие принимали в нём.

Сейчас они в строю и с нами, а многих уж не досчитать,
Но помним мы. Стране напомним, как поднималась наша стать.
Молодчий – командир дивизии, Союза дважды он Герой.
Решетников же здесь свой рекорд поставил мировой.

Да, сколько было дел серьезных: Дурновцев, Клещ и экипаж
Такой подняли в мире кипиш, что дух захватывает аж!
Та бомба эти экипажи уже по жизни «догнала»,
И все ушли они досрочно – такие были, брат, дела...

А молодое поколенье рвалось всё в небо. И Швыдкой,
Сорокин тоже, без сомненья на «поиск» шли, ну, словно в бой.
Да, было время, жизнь все круче свой заворачивала виток.
И, без сомненья, был ты первым, 409-й полк!

И вот уж новое задание: заправщики – ну что ж не так?
Конечно, меньше здесь дерзанья, но это тоже не пустяк!
Заправить, встретив танк воздушный, хоть в Арктике,
А хоть – Греэм-Бэлл! И сутки в воздухе... То жизнь. И многие сейчас
По гаражам всё вспоминают про те полеты и про нас.

Бурукин, Гончаров, Варламов, Данилов, Михин – в первый раз
Всех обучили дозаправке, пилоты все – на высший класс!
И все же помнят, как гремела молва про Узин, без прикрас,
Как часто вся страна смотрела по телевизору про нас.

А как летали, как летали! Весь мир держали под крылом,
Мы все заданья выполняли и всё нам было нипочём!
Какие лётчики – Бурукин, Якубчик, Соколов, Горшков,
Барков, Йорганский... Эх, да что там – про всех сказать не хватит слов...
Когда же уходили в небо за «угол» или за «бугор»,
За них я гордость, как победу, испытываю до сих пор!
И Талалайко – ас воздушный – летал, не кланяясь смертям,
В каких он не был передрягах!..

И на учениях – как на фронте – Горшков, идейно закалён,
До своего аэродрома на трёх движках добрался он.
Не наказали, но не дали и не медали, ни креста,
Лишь в местном «бюллетне» военном вошла в историю веха та.

Дейнекин – он любил пилотов, весь полк держал он на счету,
И я уверен, нас он вспомнит, про юбилей, про дату ту.
Какие командиры были – и Харитонов, Кузнецов,
Бурукин... , а про всех не скажешь, опять же здесь не хватит слов...

Бурукин – летчик был от Бога, спокойный – гвозди гни на нём,
Он столько сделал для народа, не зарастает то быльем.
И вспомним – Кузнецов лишь за год поднял весь этот городок,
Гремел ты по всему Союзу, 409-й полк!

И сколько здесь с его начала построили не за года –
И лётный класс, и штаб, и баню – цены Вам не было тогда.
Ушёл он вдруг от нас навечно, а если уж на то пошло,
Скольким помог он человечно, скольких поставил на крыло!
И до сих пор ещё летают его питомцы – не секрет,
Что по всему земному шару они свой проложили след.

Но не для всех удачно было, вернулись вы не все домой,
И уходили экипажи в полет последний, роковой...
Все было неустроенно и остро, слегка дымились черные кусты,
Где самолета обгоревший остов в последнем крике замертво застыл.

И на глазах, таким вот ясным днем
Двенадцать молодых цветущих жизней сгорело керосиновым огнем.
Вчера в полку шутили и смеялись, сегодня молча прятали глаза,
И часовые хмурые сменялись как год за годом – через два часа.

И в небо уходили, чтоб вернуться – задание дальше выполнять готов!
Но звезды светят с обелисков... Тропынин, вместе с ним и Иванов...
Всех в третьем тосте вспоминаем, когда за чаркою сидим,
Кого давно уж нету с нами, земля пусть пухом будет им!
...
В судьбу, в историю не напрасно
Свою строку вписал прекрасный 409-й полк!». ".